Яшкины пятнашки. Как выставка работ художника из психиатрической больницы проблематизирует тотальный контроль в обществе

Ленинградский художник Владимир Яшке, участник знаменитой группы «Митьки» успел пожить в 90-х в знаменитом сквоте нонконформистов на Пушкинской, 10, и стать членом Петербургского Союза художников, а в 23 года попал в психиатрическую больницу. Словно оказавшись внутри произведения «Пролетая над гнездом кукушки», художник отразил в своих работах повседневную жизнь пациентов.

Исследователь современного искусства Ярослав Манахов специально для Дискурса рассказывает о недавно прошедшей в Негосударственном Нерусском музее выставке художника «Яшкины пятнашки», в основу которой легла концепция дисциплинарных пространств Мишеля Фуко — мест, где содержатся люди, находящиеся под постоянным контролем. Культуролог объясняет, зачем большой брат следит за всеми нами и как обновляется система тотальной слежки, охватывая всю человеческую жизнь.

Сегодня я хочу пройти по следам прошедшей выставки «Яшкины пятнашки», что промелькнула яркой кометой на художественном небосклоне Петербурга и навсегда исчезла, оставив след лишь в воспоминаниях и летописи принимавшей ее галереи. Под галереей в данном случае я имею в виду Негосударственный Нерусский музей, он же НеНеМу, притаившийся в одном из дворов на улице Белинского. Цикл жизни выставки в НеНеМу — два дня, и прошедший проект не стал исключением.

«Неуловимая» экспозиция, представляющая ранние работы ленинградского художника Владимира Яшке, имела в основе фукольдианское (ух!) начало. Куратор Галина Поликарпова и инженер-конструктор экспозиции Алексей Дашевский (возможно, самый деятельный представитель петербургской арт-сцены прямо сейчас) хорошо знакомы с трудами французского философа Мишеля Фуко и с выведенной им концепцией дисциплинарных пространств.

Дисциплинарное пространство — коробка или несколько коробок большего или меньшего размера, иногда с окнами, внутри которых содержатся люди. Эти люди выполняют нужную управляющим работу или же работа продолжается над ними, но принцип так или иначе состоит в том, чтобы контролировать все процессы, происходящие внутри пространства.

Роль такой коробки может играть завод, больница, тюрьма или, к примеру, психиатрическая лечебница. Вокруг форм контроля, принуждения, способов управления людьми в рамках дисциплинарной формации и разворачивается мысль Фуко, представленная в одном из самых известных его трудов «Надзирать и наказывать».

Художник Владимир Яшке родился во Владивостоке 2 марта 1948 года. До того, как стать титаном художественной мысли, ему пришлось поменять немало работ и пожить в разных городах. Так, с 1966 года он работал по найму в Севастополе, Одессе, Бахчисарае, Ялте, Херсоне, Архангельской области, Москве, Ленинграде. Список профессий, которые ему довелось за это время сменить, тоже впечатляет — Яшке работал грузчиком, геодезистом, маляром, матросом и много кем еще, впрочем, параллельно проходя заочное обучение на факультете художественного оформления печатной продукции Московского полиграфического института. С 1975 по 1985 год Владимир Яшке работал с книжными издательствами, а после переезда в Ленинград в 1976 году вступил в молодежную секцию Ленинградской организации Союза Художников.

На это время приходится начало его активного участия в выставочных проектах, а с 1985 года он становится членом знаменитой ленинградской художественной группы «Митьки». Художник ушел из жизни в 2018 году, успев до этого и пожить в знаменитом сквоте нонконформистов на Пушкинской, 10, и стать членом Петербургского Союза художников, что, впрочем, для новейшей истории российского искусства, будто бы оставившей противостояние между официальным искусством и андеграундом, редкостью и неожиданностью не является.

Часть биографии увидевшего и познавшего жизнь живописца, которая связана с серией работ актуальной выставки, очевидно, имеет смысл обозначить периодом проживания в Москве. Через несколько лет художник переедет в Ленинград, однако до этого ему придется пережить неожиданный поворот судьбы.

Владимир Яшке, словно оказавшись внутри знаменитого произведения «Пролетая над гнездом кукушки», невольно становится свидетелем повседневной жизни пациентов психиатрической больницы — художник угодил в 15-ю больницу в 23 года, по его словам, туда его упекли влиятельные родители девушки, с которой у Яшке начинался роман. Так это было или нет, сейчас доподлинно установить невозможно, но можно утверждать, что в каком бы отделении не оказался молодой человек, ему был обеспечен обильный прием транквилизаторов. Это не могло не повлиять на рисунки и отразилось на интенсивности линий и, соответственно, характере портретов.

Тщательно проработанные, с большим вниманием к моделировке светотени, отдельные портреты собратьев по несчастью соседствовали с композициями, выполненными тонкой, скользящей, изящной линией. Порой, кажется, можно заметить, как дрожала рука художника, как избыточно он «наваливал», прорисовывая и без того четкий контур… Мне особенно запомнился рисунок, изображавший фигуру спящего человека, выполненный синей шариковой ручкой на небольшом листе бумаги. Интенсивная штриховка, изломанная поза спящего и случайные разводы поверх композиции делали образ странным и психоделичным.

Тема спящих вообще превалировала, среди работ на выставке композиций погруженных в спасительное забытье людей оказалось подавляющее большинство. Все «спящие» и «неспящие» были помещены в металлические ящики, своим расположением напоминающие картотеку. Дополнительный эффект достигался за счет галогеновых ламп, беспощадно освещавших внутренность каждого ящика. Спать внутри такой «комнаты» можно было бы действительно лишь с помощью транквилизаторов, зато наблюдающим детали нехитрого быта видны были во всех подробностях.

За всем за этим может показаться, что страдания 23-летнего советского оболтуса ничем для нас не актуальны, и все эти картинки примечательны лишь для узкого круга специалистов. Вдумчивый зритель, впрочем, заметит, что ящики с картинками напоминают скорее даже не картотеку, а экраны мониторов, выводящих на обозрение больничную рутину. Больничные персонажи, в свою очередь, если наблюдательно абстрагироваться от контекста, кажутся вполне себе обыкновенными, и никак не связанными с темой койки, палаты, транквилизаторов и прочих обязательных атрибутов.

То есть, отказываясь от привязки к конкретному месту, точке, мы попадаем в остросюжетный фильм, основанный на реальных событиях, рассказывающий про большого брата, который следит за всеми нами. Парадоксально, но исчезая условно, номинально, психбольница никуда не исчезает. В ней появляются все новые пациенты, за которыми нужно следить, кормить их транквилизаторами и поддерживать ощущение, что им необходима постоянная помощь и контроль.

Памятуя о том, что принцип устройства власти, основанной на дисциплинарности, состоит в контроле процессов, происходящих внутри замкнутого пространства, можно прийти к нехитрому выводу, что тут мы имеем дело с новой версией, с обновлением системы, представляющим более совершенный и тотальный вариант слежки, который уже не привязан к отдельным зонам, а охватывает как общественные, так и личные пространства, то есть, по сути, всю человеческую жизнь.